Это 6 июля 1480 года. В этот день Государь Иоанн Васильевич разорвал грамоту хана Золотой Орды Ахмата. В этом же году, «Стоянием на Угре» без единого выстрела Орда была разрушена.
Мы обращаемся к интереснейшему моменту отечественной истории — к созданию единой России, созданию государства. Напомню вам, чем подробно занимался в начале нашего курса, что единая киевская Русь — миф. Его даже косвенно обосновать не удается. Любое княжество было государством на Руси, хотя, несомненно, Русь была страной. И таковой она воспринималась и на Западе, и у арабов, и в Византии. Но единое государство сложится лишь к концу XV века, и сложится потому, что державостроительный стереотип в поведении русских намного сильнее, чем в поведении славян. Я считаю это следствием того, что славяне начинали этногенез, безусловно, в «курортных» условиях, а русские — в необычайно тяжелых условиях XIII века. Все хотели единства, все были сторонниками единой России, что я подробно разбирал в лекции о Владимирском предгосударстве. Но всё же, более прочих имеют особую заслугу в создании единой России москвичи, а среди москвичей мы с вами вправе выделить старомосковскую боярскую знать — нашу аристократию высокого Средневековья и, конечно, великого государя, который персонифицирует в себе и во многом сам заслужен как создатель России. Это Иоанн III Васильевич, первый наш государь, первый наш царь. И он носил этот титул.
Он правил дольше, чем любой другой государь в нашей истории. Разве можно после того сомневаться, сколь благосклонен Всевышний к Русской земле. Представьте себе, целых сорок два года! А если бы 42 года просидел не Иван III, а Иван IV? Или если бы продержался столько Петр I, сколькими жизнями мы бы еще расплатились? Или уж совсем смешной вариант — Петр III? Ну, вот не удалось бы покушение, и он 42 года держал бы Россию в состоянии верноподданной прислужницы Пруссии? Нет, мы начинаем нашу историю царского периода, историю Русского царства с одного из величайших, а может быть, и с величайшего нашего государя.
Не могу повторить того, что остается для меня моим личным позором, лично переживаемым. Мы до сих пор, наверное, единственный народ в мировой истории, у которого нет ни одного памятника основателю государства. Ни одного! Вот Петра в Москве неизвестно зачем взгромоздили. Сталинского маршала, расплатившегося тремя солдатами за каждого бойца противника, взгромоздили на гимнастического козла. А памятника Ивану Третьему нет.
Условия смены эпох
Для того, чтобы представить себе, сколь значителен этот поворот, немного предыстории. В каких условиях действовал Иван Третий? Вы помните, наверное, что Московская княжеская семья, Московские Даниловичи, отличалась исключительной солидарностью в своем роде. Именно потому Москва была такой надежной и так притягивала к себе надежных людей. Но после кончины Дмитрия Донского сталкиваются интересы его сыновей Василия и Юрия. Еще юношей, отправляясь в Орду, князь составил завещание и подтвердил, что его наследник — Юрий, его брат. Но в нарушение того принятого на Руси лествичного права наследования он изменяет свою духовную грамоту и объявляет наследником своего старшего сына Василия, будущего Темного. Отношения между братьями были безнадежно и навсегда испорчены. До смерти Василия это не приводило к столкновению, а после смерти Василия привело. И начинается усобица на два поколения Московских князей, что, несомненно, ослабило Москву и отсрочило примерно на полвека создание России. Это — первое, что следует иметь в виду. Об этом рассказывает последний роман Дмитрия Балашова «Святая Русь».
Во-вторых, происходит еще одно важное событие. В 1438 году василевс погибающей империи пытается любой ценой, ценой подчинения Риму, заполучить союз с Западом. На Ферраро-Флорентийском соборе 1438-39 годов заключается уния того же названия. О ней рассказывает удобное недавно переизданное учебное пособие протоиерея Константина Зноско, которое вам весьма рекомендую.
(пробел в звукозаписи)
За литургией в Успенском соборе новый, униатский, присланный митрополит Исидор вдруг провозглашает имя римского папы. Великий князь Василий побыл вместе с изумленными русскими архиереями, прибывшими с митрополитом, пару дней в столбняке, как отмечает один из историков, а потом велел Исидора арестовать без лишних слов. Через год Исидор, как сообщает летописец, бежал. Я летописцу не доверяю. Вообще-то бежать трудновато, если всерьез охраняют, тем более, когда ты грек митрополит, и поймать тебя тем более будет легко. Думаю, что тот побег разыграли. Держать архиерея в тюрьме было всё же неудобно, и Исидору сказали: «Владыка, вали-ка ты подобру-поздорову!», что он и проделал. А официально была выдвинута версия побега. В Риме он числился русским митрополитом, получил кардинальскую шапку, и остаток жизни благополучно прожил в Италии.
Что было делать в той ситуации, было непонятно. И, в конце концов, после долгих раздумий, уговоров, без благословения патриарха избрали нового митрополита собором своих архиереев. То был святитель Иона. Надо сказать, что вопрос тот был не простой. С точки зрения вероисповедания то был единственно возможный путь, но с другой стороны, с точки зрения канонического права, то было совершенно неканонично. И противником такого избрания был не кто-нибудь, а преподобный Пафнутий Боровский. Но решились, в конце концов. С того момента мы автокефальны. И уже в XV веке нашу автокефалию признают и восточные патриархи, признает и Константинополь. Надо сказать, что они несколько слукавили. Дело всё в том, что мы автокефальны явочным порядком с сороковых годов XV века. Во второй половине века это признают православные патриархи. Но только лишь в 1589 году, уже в конце XVI века, в царствование Федора Ивановича, наш первоиерарх получит патриарший сан и пятое место чести после четырех старейших, которое он занимает и сейчас. Так вот, греки слукавили между прочим, потому что первый канон Второго Вселенского собора и еще пара правил, которые не так хорошо помню, в частности одно из правил Пятого Вселенского собора указывают, что епископ царского города приравнивается честью к епископу Рима. Став Третьим Римом при Иоанне Третьем, Москва имела на самом-то деле право на патриарха. Причем наш патриарх должен был быть первым или, по крайней мере, равным Константинопольскому. Не настояли мы на том, скромненькие! Ну да теперь чего уж! А то, может быть, и Петр не осмелился бы в такой позиции избавляться от патриаршества.
Итак, возникла автокефалия, за которую мы довольно дорого заплатили. Всё имеет свои последствия, как позитивные, так и негативные. Дорогой платой была утрата уже в первоиераршество Ионы западных епархий. Окончательно литовско-польское правительство (напомню, что великий князь был и польским королем) не без канонического обоснования отнимает западные русские епархии. Почему не без основания? А потому что они отняли их у Ионы Московского и вернули Константинопольскому патриарху, а Константинопольский патриарх был уже не униат. Не придерешься. Вот и сейчас нам предлагают нечто подобное. Как историк, должен заметить, что нарушение церковного единства Руси, за которое боролись множество святых в нашей истории, родом не только русских, но и греков, и болгар, и сербов всегда приводит к ослаблению Вселенской церкви. Это всегда вызывает тяжкие последствия для Православия. Каноника каноникой — я уважаю святые правила. Но я могу показать и историческую панораму. Это было второе событие, на фоне которого создавалась Россия.
А какой еще фон мы можем найти? Вы все помните, что Орда будет разрушена практически без войны мощной силовой политикой Ивана III. Но Орда давно катилась к своей гибели. Хоть она и была кратковременно восстановлена под протекторатом Тимура, но это стоило Орде слишком большой крови. Орда слабела. Если бы не наша усобица, можно было бы порвать отношения раньше. Русь XV века уже сильнее Орды, и материально, и в военном отношении. Если при Дмитрии Донском то было не совсем так, Орда была расколота, и многие противники Мамая были за Волгой с Тохтамышем, то теперь Орда была едина, но мы были уже сильнее. Однако мы не торопились, и правильно делали. Уже не могло идти и речи об ордынских набегах, постоянные нашествия закончились на Мамае. Еще будет набег Тохтамыша и набег Едигея, а дальше всё. Уже давно не могло быть и речи о требовании у нас увеличения «выхода», переписи населения, дабы увеличить выход. Дань становилась тем самым всё менее обременительной. Вполне возможно, что дешевле было платить.
Таврида, а не «Крым»
Но ослаблением Орды мы занимались. И значительную роль особого плацдарма в этом деле для нас играла Таврия, та самая Таврия, которую мы в ущерб самим себе, как люди подчиненные чужой воле, по-прежнему называем «Крымом».
Много кто жил на полуострове: древние, совершенно легендарные, этнически непонятные тавры, оставившие свое имя; немногим более понятные киммерийцы; скифы и сарматы; греки и римляне; понтийцы Митридата и византийцы. Были там гунны, были там готы. Имели свои небольшие владения хазары. Византийская фема Климаты охватывала южный берег в течение длительного времени, ну и, как мы с вами знаем, всегда жили славяне от начала своей истории.
Что происходило с Таврическим полуостровом, с Тавридой или Таврикой, в XV веке? Ослабевший Константинополь не мог управлять таврическими делами, руки не дотягивались. Поэтому византийские владения были уступлены генуэзцам. От Фороса примерно до Керчи вся протяженная восточная часть южного берега до гор была полосой генуэзских владений. Генуэзцев было немного. Они были наглые колонизаторы, стремившиеся как можно больше обобрать местное население. Потому укреплялись они на каждом шагу. Сохранились великолепные укрепления Кафы (нынешней Феодосии) и мощный консульский замок в Суроже, который сейчас называется «Судак», а у генуэзцев назывался «Солдайя». Они укреплялись на каждом шагу, их ведь было несколько тысяч. Больше их и быть не могло. А подвластное им население превосходило их в несколько раз. Правда, оно не было единым. Местные византийцы по крови были, конечно, весьма разномастны. Думаю, что больше всего там было православных и грекоязычных славян и готов. Там была значительная армянская колония. В армянских документах XV века Таврию даже называют иногда «Приморской Арменией». Там жили разнообразные евреи. Одни были караимы, не ортодоксы, потомки хазар, безусловно, принимающие только Ветхий Завет и отвергающие Талмуд. А другие были самые настоящие евреи крымчаки, линия которых дотянулась до XX века. Но они тоже загадка, потому что они говорили на татарском языке. Непонятно, кто они были этнически. Очень непонятная группа, кажется, за XX век окончательно рассеялась и унесла с собой свою загадку. Обособленной группы евреев крымчаков больше нет. Жили там в небольшом количестве татары, частью христианизированные. Все эти люди генуэзцев терпеть не могли, но до поры их генуэзская власть за стенами отсиживалась недурно.
Северную, степную часть Таврии занимала Крымская Орда, вассал Золотой Орды. Они поселились там с XIII века в итоге еще общего движения монголов. Потомки крымско-татарской орды существуют и сейчас. Именно они назывались «Крым». Это — татарское слово. Столицу они имели в городе Крым, ныне это поселок Старый Крым. А Бахчисарай был построен только в XVII веке. И являлись, между прочим, эти крымцы союзниками Москвы, и по очень простой причине. Они вырывались из вассального положения. Они хотели вырваться из подчинения Золотой Орде. И тогда по правилу «враг моего врага — мой друг» они были союзниками. И Иван III умел этим пользоваться. А западную часть, имея столицу в Мангупе, занимало последнее православное государство Мангупское княжество. Ныне это руины древнего города на столовой горе Мангуп относительно недалеко от Бахчисарая. Официально это государство называлось княжество Феодоро, княжество Божий Дар. Но в просторечии Мангуп, мангупские князья. Там тоже, видимо, было очень разномастное население, но с византийской культурой и православное.
Феодоро становилось всё сильнее. Во главе его сидели очень энергичные люди семьи Гавров. Между прочим, они были политическими ссыльными. Их выслали за какие-то шашни из Константинополя. И они сумели основать династию в провинции. Так вот, Гавры становились всё сильнее, вовсю торговали по Черному морю. Отстроили укрепленный порт Каламиту, нынешний Инкерман под Севастополем. И было ясно, что если так дальше пойдет, то генуэзцев выкинут в море, а татар приведут к повиновению или выгонят за Перекоп, и Таврия будет мангупской. Мы настолько всерьез к этому относились, что когда Иван III овдовел, рассматривалась возможность его второго брака именно с мангупской княжной. А надо сказать, что среди прочих достоинств Иван Васильевич был однолюб редкостный. Жену свою, тверскую княжну он очень любил, горевал, потеряв ее, долго держал траур, а потом попросту распорядился, чтобы его женили в государственных интересах. Ему было абсолютно всё равно, на ком. То есть, политически это считалось целесообразным. Но из этого ничего не вышло.
В 1453 году пал Константинополь, в 61 году — Трапезунд, в 71 году — последние византийские владения на юге Греции. В 1475 году огромный турецкий десант высадился в Таврии. Генуэзцы сдались сразу. Причем интересно, что население Кафы (Феодосии) потребовало, чтобы туркам немедленно открыли ворота, пригрозив в противном случае сначала перевешать генуэзцев с семьями, а потом уже впустить турок. Упрекнуть в недальновидности местное греко-армянское население можно было: турки были хуже генуэзцев, но упрекнуть их в неблагодарности нельзя.
Итак, эти замки пали сразу. Мангуп до появления серьезной артиллерии был абсолютно неприступной крепостью, я был там. Его осаждали полтора года. За такое время уморить можно любую крепость. А крымские татары, побыв независимыми не дольше двадцати лет, стали вассалами уже Стамбула, уже османского султана. Есть поздняя крымская монета без золотоордынской эмблематики. Обычно это означает разрыв вассальных отношений. И в этом качестве они стали орудием турецкой политики и нашим врагом.
Начиная с XVI века, русских людей с восточной и с западной Руси, а также поляков постоянно угоняют рабами в Крым. Вот когда — в XVI веке название государства, название Орды будет перенесено на полуостров, станет географическим названием. Так сколько лет имени Таврия и сколько лет имени «Крым»?
Поэтому, когда мы упразднили при Екатерине II это государственное образование, у нас появилась, заметьте, Таврическая губерния. И вплоть до революции была Таврическая епархия Православной Российской церкви. Когда мы говорим Таврия или Таврида, мы тем самым говорим, что это наша земля, что мы наследники православного населения Таврии, тогда мы протягиваем руку к тем местам, где крестился креститель Руси. А когда мы говорим «Крым», мы признаем если не коренным, то хотя бы титульным населением крымских татар, чему они страшно рады. Исторические названия — вещь опасная.
То был еще один интересный узелочек, из которого вытекает крайнее ослабление нашего черноморского фланга. Мы не сумели, не успели зацепиться за Черное море. Оттуда уже в XVI веке наше крайне тяжелое положение и на западе. Мы становимся достаточно сильными, чтобы навести на западе порядок и вернуть то, что нам принадлежало. Но мы не можем, потому что Турция висит внизу, гиря на ногах висит.
Когда Иван III вступил на престол, напишет Маркс в «Секретной дипломатии XVIII века», Европа не замечала России. А когда Иван заканчивал свою жизнь, Россия грозно высилась на восточных рубежах Европы, а ее правитель был наследником византийских императоров. Это серьезно. И, конечно, мы вправе считать, и думаю, это единственно верно, что на Иване III эпоха заканчивается и с него же начинается. Заканчивается эпоха создания России, и здесь он последний в ряду московских князей, и начинается история Русского царства, и здесь он же первый в ряду русских царей. Потому, хотя он не написал политического завещания, мы можем увидеть почерк его политики, она хорошо изучена. Мы можем видеть, что он сделал как завершитель эпохи, и какую задачу он оставил наследникам как правитель, открывший эпоху. А был он дальновиднейший правитель. И ничуть не менее дальновидно вглядывался он, думаю, в будущие столетия, нежели, ну скажем, Гедимин Литовский до него, нежели наиболее продуктивные объединители, создатели других государств в мировой истории. Рассмотрим все стороны смены эпох.
Объединение земель под русским управлением
Итак, как объединитель Иван III завершил объединение русских земель, находившихся под русским управлением. Это — прежде всего присоединение к России Новгородских земель, растянутое по времени в 1471-1478 годах, и Тверского княжества в 1475 году. Заметьте, Иван был силен, но действовал только наверняка. Показав силу в 1471 году, когда новгородские сепаратисты отказали ему в правах великого князя как князя Новгородского и пригласили князя из Литвы, Иван был вынужден принять военные меры. Но он отнюдь не пытается немедленно и силой захватить Новгород. Яблочко должно созреть. Разгромленные новгородцы выплачивают убытки, подносят огромные дары, в том числе и землями, подтверждают права князя, но остаются при своих. И только лишь когда новгородские сторонники Ивана или московские агенты (этого никто никогда не узнает) поднесли в 1477 году Ивану долгожданный подарок — юридическое обоснование, только когда Иван получил Новгородскую грамоту, где он будет титулован «государем», он зацепился за эту великолепную оговорку. В протоколе ошибок не бывает. «Государем» он был в Москве, а в Новгороде до того он был только «господином».
«Господин» есть уважительное обращение в русском языке, о которого нас отучили. Время от времени даже слышишь теперь, что «у нас вот теперь господа появились», что «у нас господ не было». Как печально, что у нас не было господ! Как печально, что мы до сих пор все еще не ощутили себя господами на своей земле!
Так вот, в Новгороде далеко не все были сторонниками единства, сторонниками вхождения в Россию. Тех, кого обвинили в отправке той грамоты, убили после вече. Новгородцы пытались дезавуировать текст. А Иван уже ничего не замечал, он не обращал внимания. Он получил акт. И в 1478 году он неторопливо придвинет огромное войско, будет держать осаду. И новгородцы войдут в Россию на всех его условиях. Да, многих видных новгородцев переселили в другие русские города, а на их место поселили куда более надежных москвичей. Это была жестокая мера. Но при этом заметьте, что все получили компенсацию, за утраченные земли — землями, бояре остались боярами, а купцы — купцами. Да, в Новгороде демонстративно сняли вечевой колокол, разрушили «вечевую степень», то есть трибуну, с которой говорил посадник. Всё это так. А ведь всё низшее самоуправление осталось, каким и было. Никто внутренних новгородских вольностей не трогал. Если вы погуляете по Новгороду, вы увидите, что в Новгороде не стали меньше строить. То есть были деньги, было желание заказывать. Я прекрасно знаю эти каменные храмы начала XVI века, первой половины XVI века. Новгород оставался богатейшим западным русским городом.
Когда Иван IV, полоумный и преступный внук великого деда, устроит в Новгороде в 1570 году опричный погром, Новгород навсегда станет захолустьем, каковым остается и сейчас. Новгород будет просто выброшен из категории первоклассных русских городов. А вот Иван III так не поступал. Он был грозен. Его прозвище будет потом украдено его внуком. Он был грозен, но не гнусен.
Итак, заметьте еще, что везде, где нет нужды в резких телодвижениях, Иван никаких движений и не делает. Псков остается формально независимым. Ослабленная Рязань, половина которой принадлежала Москве, тоже. Почему? Так они ведь и так свои, и ведут себя как русские города, и считаются с волей государя. Ну, если им нравится, пусть еще некоторое время такими будут. Псков формально войдет в состав России только при Василии III без всяких напряжений и военных операций. Иван никогда не делал того, чего можно было не делать.
Так что же он завещал, что он оставил потомкам? Конечно, он поставил задачу объединения русских земель, временно находившихся под нерусским управлением. И он делал очень много, чтобы укрепить свое влияние в Великом княжестве Литовском. Это был не Новгород, эта сила была посерьезней. За спиной у литовцев стояла Польша, и начать войну с Литвой за возвращение русских земель означало иметь очень спорный результат в перспективе, а главное ослаблять позицию православных людей в Литве. И Иван, наоборот, старается там нравиться. Впрочем, к нему охотно едут оттуда на службу. Заметьте, при его внуке бежали отсюда, а при деде бежали-то сюда.