Новым законопроектом от имеля ляшка предлагается узаконить терров против инакомыслящих?
6. Установить , что :
1 ) граждане Украины, которые будут принимать участие в сепаратистских митингах о присоединении к Российской Федерации, препятствуют движению военных и техники, признаютсяпособниками оккупантов, и должны быть лишены украинского гражданства и привлечены к уголовной ответственности за государственную измену;
2 ) на время военной агрессии вводится смертная казни для предателей, диверсантов, мародеров, убийц, дезертиров и шпионов .
7 . Кабинета Министров Украины безотлагательно внести в Верховную Раду Украины изменения в законодательные акты на выполнение указанного Постановления .
8 . Настоящее Постановление вступает в силу с момента его принятия.
Итак, ввести «особое» (читай: «чрезвычайное«) положение, дающее представителям хунты на местах карт-бланш на все, в том числе и на бессудные расправы, подонок Турчинов пока что не решился. Ублюдочная Рада послушно проштамповала указ о введении «военного положения и частичной мобилизации» (это намного мягче, ибо не подразумевает репрессий против гражданских лиц) и растеклась на неделю, до следующего вызова.
Причина такой нерешительности, однако, не в каком-то гуманизме или, тем паче, сомнениях (подонок Турчиной, мнящий себя мессией, сомнений не ведает), а в отсутствии достаточной законодательной базы. Вводить беспредел своим именем для как бы президента означает перспективу когда-нибудь, когда Штаты решат почистить перышки, поехать в Гаагу не туристом, и потому принято решение возложить ответственность на «законно избранный парламент», с которого взятки гладки, заодно и повязав кнопкодавов потенциальной кровью, отрезав им пути к отступлению. А плюс ко всему, наличие такого закона позволяет и не нервировать спонсоров неприятным «особым положением», поскольку, раз есть ординарный закон, стало быть, все принимаемые меры тоже будут ординарными.
Следует также понимать, почему «автором» (то есть, инициатором, поскольку кто автор понятно) законопроекта стал именно отмороженный подонок Ляшко, к сожалению, выпущенный из Крыма. Дело все в той же ответственности. Всем всё понятно, и ни один депутат от «Батькивщины», УДАРа или даже «Свободы» перейти черту, выступив с такой инициативой не решился бы, какие бы коврижки ему ни сулили. А Ляшко, повторяю, больной на голову отморозок, но при этом как бы лидер как бы отдельной «Радикальной партии», фактически, — это не секрет, — метастаза той же «Батькивщины», но формально как бы вполне самостоятельного юридического лица. С него и взятки гладки, его и не жаль, ежели что, списать.
В том, что законопроект будет рассмотрен и проштампован, сомнений нет, ибо все понимают, от кого реально исходит «мессага». При этом, скорее всего, наиболее безумные формулировки (типа поминания персоналий: Царева, Колесниченко, Дейча) будут исключены, а кое-какие, как и положено в таких случаях, слегка смягчены: мы, мол, не экстремисты, мы края знаем и придурка одернули, но сама идея хороша и своевременна, и когда на бумагу (через неделю, две или три, неважно) ляжет большая круглая печать, террор на Руине получит юридическое обоснование, а подонок Турчинов основания оставаться у власти неопределенно долгое время, ибо в «особом режиме» основания для «военного положения» исчезнут только с исчезновением «крымской проблемы», то есть, никогда.
И что еще крайне важно, законопроект подан, а закон будет принят вовсе не «для войны». Воевать с Россией сейчас хунта панически боится. Когда-нибудь, укрепившись, безусловно, будет, — этого никто и не скрывает, — но пока что дикая новелла вводится для «внутреннего уподтребления», то есть, окончательного подавления любых видов и форм протеста в «проблемных» регионах. Разумеется, постепенного, от низшего к высшему, отсеивая кадры, морально не готовые работать по новым правилам, и наоборот, отбирая персонал, способный действовать без оглядки на что угодно.
Наилучшим образом смысл законопроекта и действий, которым он придает легитимность, растолкован в уже признанной классической книге Наоми Кляйн «Доктрина шока: расцвет капитализма катастроф«, и сводится к тому, — прошу прощения за огромную, на полторы страницы цитату, но она необходима, — что:
«Пытки, или на языке ЦРУ «допросы с применением принуждения», — это набор специальных техник, которые должны вызвать у заключенного состояние глубокой дезориентации и шока, чтобы склонить его к признанию вопреки его собственной воле. Стоящие за этой техникой идеи разработаны в двух руководствах ЦРУ, которые были рассекречены в конце 90-х годов. Согласно этим рекомендациям, для того чтобы «сопротивляющийся источник информации» заговорил, необходимо решительными действиями лишить узника способности осмысливать окружающий его мир. Прежде всего, следует прекратить доступ любых ощущений (с помощью капюшона, закрывающего глаза, ушных затычек, кандалов, полной изоляции), а затем тело заключенного подвергают чрезмерной стимуляции (стробоскопический свет, оглушительная музыка, избиения, электрошок).
Этот «подготовительный» этап должен действовать на сознание как ураган: узник впадает в глубокую регрессию и настолько запуган, что уже не в состоянии думать рационально или отстаивать собственные интересы. Именно на этой стадии шока большинство заключенных делают все, что хотят допрашивающие: выдают информацию, признаются в своей вине, отказываются от того, во что раньше верили. Дословно: «существует период — он может быть очень кратким — приостановки жизненных сил, нечто вроде психологического шока или паралича. Его вызывают травматические или близкие к ним переживания, которые как бы разрушают привычный мир субъекта и его образ самого себя в контексте этого мира. Опытный допрашивающий распознает подобные состояния, он знает, что именно в этот момент источник сильнее открыт к внушению, вероятнее пойдет на уступки, чем до воздействия такого шока».
Доктрина шока в точности повторяет этот процесс, обеспечивая на уровне массового сознания то, что пытки позволяют достичь в отношении индивида. Лучший пример — 11 сентября, когда для миллионов людей был разрушен привычный мир и они впали в состояние глубокой дезориентации и регрессии, чем мастерски воспользовались люди Буша. Внезапно мы оказались в некоем нулевом году, когда все, что мы ранее знали об этом мире, было списано со счетов как «логику до 11 сентября». Никогда особо хорошо не знавшие историю, американцы превратились, как говорил Мао в «чистый лист бумаги», на котором «можно нарисовать новый, более прекрасный мир». Немедленно материализовалась целая армия экспертов, которые стали набрасывать новые прекрасные слова на податливом полотне нашего посттравматического сознания: «столкновение цивилизаций», «ось зла», «исламо-фашизм», «безопасность отечества». И пока каждый думал о неведомых ранее цивилизационных войнах, администрация Буша смогла выполнить то, о чем до 11 сентября могла лишь мечтать: начала приватизированные войны за границей, а дома выстроила корпоративный комплекс обеспечения безопасности.
Так работает доктрина шока: начальное бедствие — переворот, теракт, крушение рынка, война, цунами, — вводит все население страны в состояние коллективного шока. Взрывы, вспышки террора, ураганы выполняют для общества ту же подготовительную функцию, что и оглушительная музыка или избиения в пыточных камерах. Подобно запуганному узнику, выдающему имена своих друзей или отрекающемуся от своих убеждений, общество, потрясенное шоком, часто отрекается от того, что в других условиях оно бы страстно защищало.
Если кому-то покажется, что я запугиваюили сгущаю краски, хочу заверить: это не так. Именно такое развитие событий запрограммировано логикой процесса. Вне зависимости от того, чего хочет или не хочет хунта, народное недовольство слишком сильно, а экономическое положение настолько удручающе бесперспективно, что это недовольство вскоре захватит и ранее лояльные слои населения, и достаточно скоро на повестку дня встанет вопрос о голодных бунтах, которыми неизбежно воспользуются вышедшие из-под контроля экстремисты, кое-где на местах (пока что в самых медвежьих углах) уже берущие власть явочным порядком.
В такой ситуации, единственный выход для хунты — изо дня в день становиться все радикальнее и радикальнее, сплачивая общество на почве «священной ненависти к русским оккупантам». То есть, перебивая у неонацистов лозунги и обрабатывая общество, находящееся в шоке, — а шок от террора, даже «районного масштаба», неизбежен, — накачкой его «новой идеологией», принять которую будет означать спастись.
И еще раз: это не мои домыслы, это неизменная логика исторических процессов. Никто иной, как те, кто категорически отрицал экстремизм Ляшко Марата, приняли уже после его смерти «прериальский закон«, никто иной, как те, кто ставил во главу угла гуманизацию всех сфер социальной жизни, приняли «сентябрьское постановление«, и сделано это было не столько по злой воле голосовавших «за», но исключительно в рамках решения задачи удержания власти, сохранить которую, не прибегая к раскрутке массовых репрессий, при всем желании (а таковое имелось) не было возможности.
А именно такая задача сейчас и стоит перед хунтой.
Именно такая задача сейчас и стоит перед хунтой.
И пока она остается у власти, тенденция не изменится.
Пока она остается у власти.