Это город мертвых! Мы шесть дней ничего не ели, не пили, сходили с ума, — чуть не кричит еще одна женщина. — Такой геноцид против народа, просто убивают. Шесть дней нас убивали. Руки трясутся. Мы били во все колокола, звонили в прессу, говорили — здесь дети…» Читаю репортаж Коца и Стешина о событиях в Углегорке, а в это время звонит из Питера коллега-либералочка. Небезуспешно копируя эротическую картавинку известной телеведущей, спрашивает:
– Геннадий, да, война, но, вы… всё-таки жур-рналист, а не килер-р!.. как вы можете, игнор-рир-руя все нр-равственные законы и пр-равила кор-рпоративной этики…стрр-р-релять в людей, убивать…как?!
Как объяснить cей либерашке, что убивать убийц – значит оберегать её жизнь и её право задавать такие вопр-росы, стр-рочить антир-российские памфлетики, получать гр-ранты на пр-равозащитные мер-ропр-риятия?
Как объяснить ей из каких сернокислотных, оккультно-демонических глубин проистекает мироощущение этих убийц, непроницаемо убежденных в том, что выжигая системами залпового огня детей – оправляют их души на радугу европейских ценностей, спасают от «прозябания под гнетом православного милитаризма и московитской азиатчины»?
Не объяснить это тем, кто воочию не видел, как бесконечнозубо-осколочная пасть взрыва сглатывает четырехлетнюю девочку и отрыгивает лишь рыженькую косичку…