Привыкнуть можно ко всему. К завыванию падающих мин, к разрывам в соседнем квартале, к гулко работающей где-то неподалеку самоходке «НОНА»… Нельзя ужиться только с остервенелым, назойливым жужжанием славянских комаров. Они неистребимы. Их не отпугнуть ни кремом, ни аэрозолью, ни дымящими спиральками, ни, тем более, артиллерийской канонадой. Есть, правда, у славянских комаров одно полезное свойство.
Если на горе Карачун, где стоят батареи украинских войск, вдруг гулко ухнет, и снаряды полетят в твою сторону, монотонное жужжание комаров вдруг исчезает. Словно чувствуя какую-то вибрацию в воздухе, «кровососы» на всякий случай замирают. И спустя несколько секунд рядом раздаются мощные разрывы. Дребезжат гостиничные окна, а по лестнице уже привычно топочут коллеги. Все спешат укрыться в подвал, где уже расставлены лежаки. У бассейна они сегодня не так актуальны.
Гуманитарная ситуация в городе резко ухудшилась после минувших выходных, когда на инаугурацию, да и на Троицу украинские силовики устроили славянцам настоящую кровавую баню. Мины, бомбы, снаряды, ракеты сыпались на несчастный город практически безостановочно.
— Известно, как минимум, о 12 погибших мирных жителях, — сообщил на импровизированном брифинге в подвале нашей гостиницы мэр Вячеслав Пономарев. Он зашел в гости, и тут украинцы ударили из «Градов». Пришлось немного задержаться. — Счет раненых идет, наверное, уже на сотни.
К нам в подвал спускаются запыхавшиеся женщины из соседнего дома: «Опять начали свое бабах, засранцы, — привычно причитают они. — Дайте уже поспать нам спокойно. Это украинская армия так нас от террористов защищает, спасибо им большое».
Спустя 30 минут Пономарев со своей охраной уезжает, а мы расходимся по номерам, чтобы через полчаса вновь встретиться в подвале. А с утра даже не поехать, а пойти посмотреть на следы ночных бомбардировок. Снаряды и ракеты рвались на соседней улице.
Улица Ленина по колено в осколках. Вышибло стекла в нашей любимой парикмахерской, посекло аптеку. Рваные провода, груды срубленных веток и молчаливые кучки людей, которые только пытаются осознать случившееся. Это трудно, если сложить весь пазл вместе: нет света, нет воды, нет денег, работы и пенсий. И есть смерть, которая может прилететь с неба в любую секунду. Примерно секунд 10 подлет ракеты «Града». Судя по дырам в стенах, бьют с разных направлений. Батарей, по-видимому, несколько. Игорь Стрелков вчера рассказал журналистам «КП», что в понедельник утром минометная засада ополченцев накрыла неполную батарею «Градов» у перекрестка на Красный лиман. Но городу это не помогло.
Стучимся в первую попавшуюся квартиру. Нам открывает немолодой мужчина, Валерий Шурба, рассказывает:
— Связи нет, купил старый телефон городской, дисковый. Пользовались же только мобильными. Про этот забыли совсем. Подключил его. Как раз позвонил телефон, а жена туда пошла, на кухню. Вечер такой был… Тишина… И вдруг такой взрыв, меня волной откинуло. Я даже не пошел туда, сразу все понял — прямое попадание, о чем тут можно говорить… Теща в соседней комнате была, 90 лет, засыпало кирпичом. Откопал ее, вытащил, потом жену, уже под утро.
Мы заглядываем в комнату. В кресле сидит окровавленная старушка и повторяет:
— Где Таня? Где Таня?
Таня лежит у ее ног, накрытая простыней…
Рыдающая женщина во дворе дома говорит, что не понимает, что дальше делать. Несколько лет вкладывали деньги в ремонт квартиры, и все… Ничего не осталось. Спрашиваем:
— Уехать можете из Славянска?
К разговору присоединяется ее сын:
— Да можем мы уехать, только денег нет. И ничего нет. Все сбережения были здесь — теперь у нас даже ложки не осталось, даже полотенца.
Поднимаемся по лестнице — сначала идет гарь, потом стекла, потом и самих ступенек уже не видно — все засыпано ровным слоем перемолотого кирпича. Квартиры нет — просто груды камней, из которых торчат сплющенные вещи. В соседней квартире на полу таз с кровавой водой. В холодильнике — десяток яиц и какая-то немудреная еда. Страшно пахнет газом.
На лестнице сталкиваемся с женщиной. Ирина, говорит, что ее спасло чудо. Муж сказал ей — «умирать будем в Славянске», и она согласилась. На Троицу съездили к родне, сегодня вернулись — жилья нет.
Кровать огромной плитой придавило, а квартиры нет. Можете посмотреть, стесняться тут уже нечего.
В одной из комнат квартиры огромная библиотека, вся стена в книгах. На полу лежит выгоревшая икона. Оклад, распространенный на юге — «виноградный», уцелел, а образ выжег дотла адский пламень. На стене комнаты целый иконостас — от жара лик Богородицы пошел кракелюрами, морщинами, и кажется, что она вот-вот разрыдается. Ванной в квартире нет, только по груде пыльных камней змеится и сияет хромированный шланг от душа. С балкона тянет горелой теплоизоляцией, и почему-то зябко, несмотря на оглушительную летнюю жару.
На первом этаже разбитого дома — паспортный стол, у дверей десяток женщин. Тихо переговариваются. Спрашиваем, «уедут ли они из Славянска, если откроют коридор?». Нет, не уедут — у всех в паспортном столе документы на оформлении, но учреждение закрыто, и неизвестно, когда заработает. Да и вообще здесь мало кто слышал о предоставленных Петром Порошенко гуманитарных коридорах. Пока скромные гуманитарные грузы местные жители возят сами, полями и огородами, на свой страх и риск. Но город живет не только в условиях самой настоящей гуманитарной катастрофы и блокады. Славянск испытывает дикий информационный голод — здесь мало кто понимает, что происходит вокруг. Ведь нет света, а значит не работает ни Интернет, ни телевизоры. Не хватает самого элементарного, но в то же время — самого необходимого: хлеба, воды, медикаментов. И врачей.
В городе нет света, к тому же на жилые кварталы то и дело сыплятся снаряды.
— Ситуация очень тяжелая, — говорит заведующий хирургическим отделением Славянской городской больницы Аркадий Глущенко. — Воды нет, но подвозят нам ее, спасибо. Свет хоть с перебоями, но есть. Медперсонала не хватает нам. Многие уехали, их понять можно. Со всей больницы работает сборная команда. Очень тяжело, особенно на «кровавую Троицу», как мы ее уже назвали. Такое месиво было, не передать. Обстреливался центр города, но везли со всего Славянска. А работали только 6–7 врачей, причем разных специальностей. Последние два дня, по меркам хирургии, спокойно. И терапевты помогали, и замглавврача. С пятницы только госпитализированы 33 человека. Это 5–7 процентов от общего числа пострадавших. Подавляющее большинство — с осколочными ранениями, обрабатывали и отпускали домой. Не успевали записывать их.
Информацию о нехватке врачей «скорой помощи» нам подтвердил и командующий ополчением Игорь Стрелков, обратившийся к медикам с призывом приехать в Славянск волонтерами. Здесь мало кто сомневается, что раненые еще будут.
Кто-то продолжает уезжать, на свой страх и риск, «партизанскими тропами». Мимо нас пробегает женщина с двумя девочками. У всех в руках полиэтиленовые пакеты. Малышка лет шести выбилась из сил, и мать просит ее:
— Ксюша, скорее, Ксюша беги, на автобус опоздаем.
Сейчас в Славянске можно опоздать только на автобус с беженцами. Другие здесь не ходят.
Фото: Александр КОЦ, Дмитрий СТЕШИН