Руины Горловки и Дебальцева, напоминающие худшие страницы мировых войн, не слишком склоняют жителей Донбасса к тому, чтобы вновь признать над собой власть хунты, замечает Максим Соколов.
Очень немногие государства образовывались мирным путем. Утверждение независимости почти всегда в истории шло через войну. «Северная Америка как европейская колония была создана, подобно всем прочим колониям, не войною, а мореплаванием, но как только эта колония захотела быть государством, так ей пришлось долголетнею войною добывать свою политическую независимость» (В. С. Соловьев), а лига пяти арабских государств начала атаку на Израиль на следующий же день после провозглашения независимого еврейского государства.
«Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой», — это сказано в том числе и про государственную независимость. Если нет готовности идти на бой, лучше и не начинать.
Донбасс не стал исключением в этой жесткой закономерности. «Русская весна» на Донбассе, когда партизанские отряды занимали города, и подвластные хунте администрации рушились на глазах, весьма быстро привели к ожидаемому ответу центральной власти. Началась карательная (в терминологии киевских властей — антитеррористическая) операция, призванная вернуть донецкие и луганские земли под киевскую державу, установив абсолютную покорность донбасского населения революционной киевской власти. В ход были пущены самые разрушительные средства ведения войны, запрещенные международными конвенциями. Просматривалась очевидная аналогия с Вандеей, которую с такой же нечеловеческой жестокостью в 1793 году усмиряли парижские поклонники свободы, равенства и братства.
Исход всех антитеррористических операций центральной власти, как правило, зависит от стойкости граждан отложившихся земель, явленной ими в первые и самые трудные дни и месяцы независимости. С одной стороны, великая в обычае есть сила, и если прежний союз с метрополией расторгнут, и прежний инстинкт повиновения утрачен, то крайне важно, войдет ли в обычай новый инстинкт повиновения новой независимой власти. Если такой новый обычай состоялся, очень важный шаг к реальной независимости сделан. Продержаться первые, самые трудные месяцы — значит заложить свою собственную традицию государственности. А традиция — это реальная сила.
Стойкость, явленная в первые месяцы, важна еще и потому, что никто не отменял того правила, что война с одной державой обыкновенно порождает союз с другой. И если не форменный союз, то, по крайней мере, ощутимую (хотя, может быть и негласную) поддержку.
Испанские повстанцы, поднявшиеся против Наполеона, сперва воевали ржавыми кремневыми ружьями прадедовских времен, но через некоторое время к ним стали поступать новейшие скорострельные ружья английского производства. Американские повстанцы, испытывавшие острый недостаток в оружии и боеприпасах (американский ВПК в конце XVIII в. был совсем не развит), начали уступать натиску англичан, но тут вмешался французский королевский двор. Негласный уполномоченный Версаля Пьер Бомарше (который написал «Женитьба Фигаро») развернул бурную деятельность по организации военторга, и через Атлантику пошли французские транспорты с пушками, ружьями и порохом. Что способствовало перелому в войне за независимость СШП. Еще до недавнего времени (неизвестно, как сейчас) Бомарше входил в официальный иконостас американских героев. Очевидно, и сейчас не обошлось без русского Бомарше.
Наконец, война во всем ее ужасе крайне способствует ожесточению сторон и, соответственно, никак не способствует примирению под единой державой. Руины Горловки и Дебальцева, напоминающие худшие страницы мировых войн, не слишком склоняют жителей Донбасса к тому, чтобы вновь признать над собой власть хунты.
Местные жители спасаются от пожара, возникшего в результате авиационного удара вооруженных сил хунты по станице Луганская, 2 июля 2014
Единственный шанс киевской хунты был в том, чтобы демонстрировать всяческую готовность удовольствовать Донбасс во всех его пожеланиях — только положите оружие, — и одновременно вести напряженные поиски донецкого Кадырова, хоть старшего, хоть младшего. То есть влиятельного человека, который бы мог увлечь на сторону хунты существенную часть людей Донбасса, в особенности вооруженных людей.
Задача неимоверно трудная; поиски Кадырова в Чечне тоже далеко не сразу увенчались успехом. Однако трудность задачи говорит только о том, что искать надо было с удвоенным и утроенным усердием. Но на милость разум нужен, а этим товаром нынешняя хунта поразительно не богата. Донецкого Кадырова вообще не искали.
Так что после года донбасской карательной операции результат очевиден. Власть хунты над Донбассом навсегда прекратилась. Прочее будущее — в большом тумане.